Игорь Вишневецкий – лауреат премии НОСДмитрий Волчек: 3 февраля был определен победитель литературной премии ''НОС'', основанной Фондом Михаила Прохорова. Премию получил Игорь Вишневецкий, автор повести ''Ленинград''. Два года назад, когда ''Ленинград'' был напечатан в журнале ''Новый мир'', Игорь Вишневецкий был гостем радиожурнала ''Поверх барьеров''. В лектории Политехнического музея, где в ходе дебатов определяли лауреата премии НОС- 2. Ленинград'' представлял литературовед Кирилл Кобрин. Кирилл Кобрин: Название нашей премии, как известно – помимо отсылки к гоголевской повести – расшифровывается самым разнообразным образом. Но так уж сложилось (учитывая, к тому же, что первым председателем жюри был замечательный социолог Алексей Левинсон), что наиболее распространенная версия расшифровки нашего НОСа это .

Олег Вишневецкий Новые крестоносцы; ГЛАВА 1 В которой читатель знакомится с нашими. Полный текст книги (читать онлайн): Новые крестоносцы. Оттого герой книги Вишневецкого и сомневается, что немцы это "другие". Дмитрий Волчек: Сейчас Игорь Вишневецкий работает над . Обсуждение Вишневецкий Олег: Ответить Цитировать. 21.12.2015 06:29 wolklow: Вишневецкий Олег нормально. Шабловский Олег Владимирович. Средняя оценка книг: Оценка 8.05 (41). Раньше назывался Вишневецкий Олег Владимирович.

И вот тут возникает загвоздка, ибо под этим чаще всего понимается следующее: мол, вот появляется некая новая социальность и новая словесность должна ее соответствующим образом отображать. Я решительно против такой оскорбительно примитивной схемы. С моей точки зрения, одна из главных задач НОСа – обнаружить в номинированной новой и не очень новой словесности механизмы формирования новых типов общественного сознания, в итоге – той самой . Сочинение Вишневецкого не о рождении . Петербург превращается в Ленинград: ''Но знаю, как называется дело моей жизни, дело моей смерти, и я впервые не стыжусь произнести это название. Я, восемнадцать лет избегавший его и надеявшийся на воскрешение звонкой тени. Но тень стала вдруг пожирать солнце, выпивать иссосанное голодом, отравленное бесконечной печалью сердце.

Музыка уходит в подземное, а оно разрастается душным пожаром, заслоняя видимый свет. Так вот — оно называется . Именно так: Ленинград''. Другая интересная для меня, как историка по образованию, тема — то, как в данном конкретном случае это . В таком контексте . Оттого герой книги Вишневецкого и сомневается, что немцы это .

Что они знали о дыхании реставрации? И когда их орава заткнула нам рот, сняв торможение с маховика Революции, то мясорубка смолола и их самих. Обновленье без памяти, остававшейся у нас, не у них, давало лишь бесконечно ускоряемое вращение вокруг собственной оси. Казалось, смене худшего ещё худшим не будет конца, и когда вдруг захотелось отрезвляющего удара извне, то пришли немцы. Мы, наивные, думали, что комсомольцы — это другие. Но разве мы не корили себя самих за нерешительное отвержение прошлого?

Пытаясь просто выжить, во враждебном окружении, герои невольно начинают менять ход всей мировой истории.

Олег Чухонцев за стихотворение “— Кыё! По колена стоя в воде.

Вишневецкий О.В. Рабство или свобода? Жизнь или смерть? Обо всем этом читайте в дебютном романе Олега Виншнивецкого «Крестоносцы».

Что ж открещиваться от тех, кто шёл до конца? Мы думали, что немцы — абсолютно внешняя сила, тщащаяся разрушить то, как мы жили. Но разве то, как мы жили, нам нравилось? И разве, будь мы готовы встать сразу и прочно на их пути, они бы дошли сюда, взяли бы нас в кольцо? Мы думали, немцы — .

Повесть я написал, находясь в Питтсбурге, и там я познакомился с композитором, чрезвычайно интересным и симпатичным человеком, зовут его Эли Тамар. Он родился на Васильевском острове, и семья его по материнской линии провела блокаду, что называется, от звонка до звонка.

Автор рассказывает о своей книге, месте музыки в ХХ веке, о Стравинском и Шостаковиче. Это жизнеописание Сергея Прокофьева .

Этот удивительный человек, мой сверстник, прочитав повесть, предложил превратить в музыку то, что описано как музыка в повести. И как- то разговор о том, что он напишет музыку, которую написал мой герой Глеб, превратился в то, что нам хорошо было бы это инсценировать. И опять же, совершенно естественным образом, разговор о театральном или каком- то ином воплощении перешел к кино, потому что нечто зафиксированное в визуальном образе, на любом носителе, живет дольше, чем самое блестящее живое исполнение. Дмитрий Волчек: Вы говорили, что блокадная тема для вас связана с фильмом Сергея Лозницы ''Блокада''. А как связан с фильмом Сергея Лозницы тот фильм, который создается сейчас?

Игорь Вишневецкий: Дело в том, что Сергей прочитал мою повесть еще до ее публикации и на какие- то вопросы, которые я ему задавал, сказал: ''Вам нужно посмотреть весь блокадный архив''. Книга По Ремонту Форд Фокус 2 Торрент. И так сложились обстоятельства, что я смог его посмотреть. Он действительно произвел на меня колоссальное впечатление, и я увидел, что там материала, может быть, еще на два или на три фильма, подобных ''Блокаде'' Лозницы. Хотя по тонкости работы с материалом это фильм во многих отношениях непревзойденный. И если говорить о нашем проекте, который стал складываться достаточно стихийно, я просто подумал, что у нас никогда не будет возможности делать массовку, и пусть эта массовка будет этой самой блокадной хроникой, именно теми кусками, на которые Лозница обратил меньшее внимание или не обратил внимания совсем. Дмитрий Волчек: Игорь, легко сказать ''решили снять фильм'', но это ведь производство, создание фильма — это фабрика, это деньги. С кем вы работаете, кто сценарист, кто продюсер, какой формат?

Игорь Вишневецкий: Это будет формат кино художественного с элементами документального. Вы страшно удивитесь, но мы начинали этот проект, не имея никак средств, и даже вкладывали свои средства. В какой- то момент я подумал, что если фильм этот состоится, это будет доказательством того, что независимый русский человек, имея очень сильную мотивацию, в состоянии сделать многие вещи.

Собственно, доказательством этого занимался Дягилев в свое время, когда, будучи изгнанным из государственной системы театров, создал свою антрепризу. Я не говорю, что это проект такого масштаба, как у Дягилева, но, во всяком случае, он требовал очень больших эмоциональных и прочих вложений. Есть люди, которые желают быть нашими продюсерами, но не могу вам назвать их имен по целому ряду причин. Дмитрий Волчек: Но съемки- то уже начались? Игорь Вишневецкий: Да, у нас уже снято порядка 4.

Должен также сказать, что не очень много писателей, начав с поэзии, потом перейдя на прозу, также публикуя исследовательские тексты, занялись бы потом кино. Но, видимо, такая моя судьба. Дмитрий Волчек: А у вас есть кинематографический опыт? Игорь Вишневецкий: Мой, сын – довольно известный американский кинокритик. И, конечно, имея такого сына, я не мог не быть, хотя бы отчасти, затронут тем, что происходит в кино.

Посмотрев материал этого фильма (прежде, чем мы притупили к игровой части, мы сделали наметочный, черновой монтаж хроники), мой сын дал мне благословение, сказал: ''Ты можешь этот фильм делать и дальше''. Но, конечно, я показывал этот фильм и другим режиссерам и первоначально хотел привлечь кого- то из режиссеров, но так получилось, что этим пришлось заниматься мне. Дмитрий Волчек: А актеры? Игорь Вишневецкий: Я в какой- то момент решил отказаться от профессиональных актеров, хотя первоначально планы были такие, и просто использовать людей, которые соответствуют определенным психотипам. Не могу сказать, чтобы эти люди никогда не играли на сцене или никогда не снимались в кино. В частности, в одной из ролей у нас занят человек, который имеет некоторое отношение к кино, хотя он композитор — это человек, играющий роль Марка. Он автор музыки к получившему Серебряного льва в Венеции ''Бумажному солдату'', и он снимался в фильме Хржановского ''Дау'', там он снимался в роли руководителя лаборатории акустического оружия.

Так получилось, что значительная часть тех, кто привлечен в этот проект, музыканты. С музыкантами, знаете, работать легче. Есть люди, которые на оперной сцене, в независимом кино тоже играли. Дмитрий Волчек: ''Ленинград'' — не самая легкая для перенесения на экран история, я бы вообще не назвал ее кинематографической. Видимо, сценарий сильно отличается от повести?

Игорь Вишневецкий: Да, там придумано несколько решений, которые облегчают все.

Журнальный зал: Знамя, 2. Рудомино состоялась торжественная церемония вручения премий журнала “Знамя”. По итогам 2. 00. 2 года премий удостоены: Марина Вишневецкая за повести “О.

Ф. Н. Опыт истолкования” (. Опыт любви” (. По колена стоя в воде..” (. Рудомино за благородную и бескорыстную поддержку современной российской литературы. Публикуем выступления лауреатов. Марина Вишневецкая. Премию за артистизм я принимаю с благодарностью и гордостью.

Артистизм — это то, что одухотворяет быт и одушевляет бытие. Артистизм — это тонкий, это тончайший слой культуры. Когда мы наносим его на поверхность лица, он называется косметикой. Если столь же тонкий слой артистизма привнести в выражение своих чувств — возникнет культура общения. А если сделать еще одно усилие и толику артистизма привнести в свой труд, возникнет художественный текст или литературно- художественный журнал.

Станут ли они событиями культуры или только ее кирпичиками, известно лишь Богу. Но без артистизма, без игры, без перевоплощения в персонажей, а иногда и в сам текст, когда ты чувствуешь его архитектонику лучше, чем собственный скелет, дело наше вполне безнадежно. И журнал “Знамя”, который я люблю давно и, как теперь понимаю, не безответно, я люблю именно за артистизм, проявляющийся во всем: в журнальной политике, в оформлении интерьера, в стиле общения.. Артистизм — это еще и отсутствие надутой серьезности, способность к самоиронии и та последняя легкость, которая приходит, когда с тебя уже сошли все семь потов. Я от души желаю всем вам счастья, вдохновения и..

Второй раз за прозу. Второй раз с формулировкой “За произведение, утверждающее либеральные ценности”. Разумеется, мне это и приятно, и лестно, но и чудно одновременно, потому что “утверждение” чего бы то ни было никак не входило в авторские намерения; а кроме того, все мои эстетические симпатии — на стороне искусства, не озабоченного посторонней пользой. Сам ехидный человек, я и за другими вынужден признать право на насмешливость.

Чего доброго, дважды лауреат в одной и той же торжественной номинации, я нечаянно подслушаю, как кто- нибудь из домочадцев или гостей брякнет на кухне: “Либеральные ценности? Потому что, как заметил Роберт Льюис Стивенсон, если стараться заглянуть дареному коню в зубы, недолго и свалиться с него. И хотя соображения меры и профессиональная боязнь повтора мешают мне возбудиться с полоборота и с подозрительной бойкостью разговориться на тему, давшую название премии, я надеюсь, что эти сравнительно молодые ценности по- прежнему дороги для меня. Может быть, сейчас еще дороже, поскольку, теснимые по воле обстоятельств более архаичными и примитивными представлениями, они переживают не лучшие времена. Нина Горланова. Недавно я была на дне рождения у старшей дочери. Она выставила целую полку “деток” кактусов и написала плакат: “Отдам в хорошие руки”.

Я сразу подумала о своих “детках”, то есть о рукописях: как это важно — отдать их в хорошие руки! Для меня хорошие руки — это руки редакторов “толстых” журналов! Мне кажется, что они в трудное наше время выполняют важную миссию: держат страну в едином поле культуры. И помогают противостоять демонизму шоу- бизнеса! Когда я получаю письма от читателей после публикации в том или ином “толстяке”, я понимаю, что журналы читают по всей России: и в городах, и в селах. Иногда я говорю, что провинции нет, так как мы все на одинаковом расстоянии от Бога. Иногда жалуюсь, что в Перми негде издаваться.

Одно другому не противоречит на самом деле. Да, мы все равны перед Всевышним, но мир сей грешен, не все в нем идеально, возможности разные.

Поэтому остается радоваться тому, что есть. А есть немало: мы с мужем- соавтором пишем в Перми, публикуемся в Москве. А читатели находятся то во Владивостоке, то в Кирове. В Перми же есть один критик, который под псевдонимом Копейщиков неизменно помещает на нас разгромные рецензии в местных газетах. Это тоже нормально. Что касается моей номинации (приключений демократии в нашей стране), то история России в самом деле полна неожиданностей. В середине восьмидесятых годов ХХ века упали мировые цены на нефть, и в СССР началась перестройка..

Или возьмем XIX век: декабристы организовали тайное общество, вышли с оружием в руках на площадь 1. А Тургенев сидел за столом и писал рассказы, но именно ему Александр II просил передать во время подписания Указа об освобождении крестьян, что “Записки охотника” оказали здесь решающее воздействие.. Я, конечно, даже не мечтаю, что случится чудо, и.. И я не Тургенев, увы, и современные руководители государства вряд ли читают современную прозу.

Но если вдруг все же такое случится, я буду просто счастлива! В том числе и как бедная пенсионерка (мне исполнилось 5. В одном “толстом” журнале опубликовали письмо Набокова, и я встретила у него слово “деньжата” (в пренебрежительном контексте). А я прожила свою жизнь настолько безденежно, что ни разу не сказала “деньжата”, а произношу всегда уважительно: деньги. Ну, иногда со вздохом могу сказать: деньжищи какие нужны (купить квартиру — я так и живу в коммуналке с двумя соседями). В Перми мои читатели сочувствуют моей трудной жизни, стараются помочь..

Один человек по своей инициативе приносит раз в три месяца вырезки из газет (в каждой — юмор, который он рассортировал уже по темам). Он считает, что я должна это использовать, тогда будут больше платить! Соседка упорно советует взять у нее книгу “Кухни народов мира” и вставлять рецепты: мол, будут раскупаться лучше мои книги.. Все это на самом деле трогательно. Люди желают мне добра. А недавно позвонили из одной киевской газеты: “Напишите повесть о Золушке в стиле Шелдона”.

Пообещали почти 2 тысячи долларов, то есть тоже зла мне не желали. Однако массовая культура — это подтверждение стереотипов МАССОВОГО сознания, а мы стараемся вести с читателем напряженный диалог о НОВЫХ смыслах.

Конечно, можно, как Достоевский в “Преступлении и наказании”, использовать жанр массовой культуры, создав на самом деле философское произведение.. Когда позвонил Сергей Иванович и пригласил на зимний праздник “Знамени”, я лежала в тоске и думала как раз о том, где бы взять денег..

А тут сразу вскочила и к компьютеру — писать эти благодарственные заметки. То есть дорого, конечно, само внимание. Но и денежное содержание премии тоже нынче писателю никак не помешает.

Спасибо!!! При получении премии принято благодарить всех, кто помогал написать и издаться. Я хочу особо подчеркнуть роль моих пермских друзей. Может быть, ни в одном другом городе нет такой дружбы, как у нас! Когда у меня уже было четверо детей и еще родилась Агния, “Новый мир” принял к публикации мой роман “Его горький крепкий мед”, редактор Наталья Михайловна Долотова прислала довольно много замечаний.. Дело обычное и в общем личное дело писателя, казалось бы. Но я бы никак не справилась, потому что журнал просил все сделать поскорее, а у меня на руках новорожденная дочка, да и предыдущей нет еще двух лет. И тут пол- Перми пришло на помощь.

Друзья по очереди на субботу и воскресенье брали в гости на полный пансион, так сказать, моего мужа с четырьмя детьми! Мне оставляли только новорожденную Агнию, которая два- три раза в день спала, и я могла в это время править свой роман. Это все продолжалось почти четыре месяца! Я по выходным свободно работала, благодаря помощи. Роман был полностью переработан. Правда, тут пришел к власти Андропов и потребовал..

То есть был очередной виток приключений демократии в нашей стране.. Роман мне тогда и вернули. Его опубликовали на новом витке приключений демократии. Все это говорит лишь о том, как важно нашему писателю иметь терпение.